Гвардеец Николая II посадил вратаря под арест
Во время синтезовского пробега Иван Иванович Едренников начал рассказывать мне удивительную историю о своей смерти. Я в этот момент чувствовал себя крайне неловко: надо было и ветерана слушать, и следить за финиширующими. Вдруг Иван Иванович сам отвлекся, чтобы подбодрить запыхавшуюся девушку. «Хорошая у вас внучка», - похвалил я. - «Дочка Лиза», - поправил Иван Иванович.Сами понимаете, что после всего увиденного и услышанного я не мог не побывать на квартире у Едренниковых. Познакомился с женой Натальей, с их милыми детьми - третьеклассницей Лизой и восьмиклассником Ваней. Поразился пейзажным картинам, написанным им самим и развешанным по всем стенам. И, конечно, дослушал до конца необыкновенную историю жизни Ивана Ивановича Едренникова - спортсмена и командира.
Автограф Льва Яшина
- Спортом очень увлекательно я занимался с детства. Мне повезло. Родился в Орехово-Зуево в 1921 году, а к тому времени - один из первых в России - в нашем городе был построен англичанами стадион. Сам Савва Морозов приложил руку, это была его вотчина. Я увлекался поначалу бегом. Тогда на весь Союз гремели братья Знаменские. Один из них - Георгий был нашим тренером. Но как-то физрук взял меня в футбольную команду. Я хотел играть в поле, забивать. Был я уже тогда рослый и всех сверстников - кого ни попадя - сшибал в азарте. Физрук мне и предложил: «Знаешь что, Ванюшка, вставай-ка в ворота. Меньше травм у ребят от тебя будет». С тех пор я и стал вратарем.
Футбол привел меня в военное училище. Я стоял за юношескую сборную Орехово-Зуева, а играли на стадионе «Юных пионеров» в Москве. Ко мне подходит военный с кубарями, и задает вопрос: «Слушай, парень, ты 10 классов закончил?» - «Да», - говорю. - «А что думаешь дальше делать?»
- Заниматься живописью.
От нашего города до Москвы рукой подать, и я с друзьями регулярно ездил, посещал изостудию при Доме творчества им. Крупской. Руководителем в ней был Мюллер. Но случилась беда. Приходим на занятия, а нам сообщают: «Студия распущена». Почему? «Мюллер оказался врагом народа». И нам тогда ясно дали понять: вы по художеству никуда не поступите. Как только узнают, что вы учились у Мюллера, все...
Осечка получилась. Сидим мы, друзья по несчастью, на стадионе, грустим. Подходит тот же лейтенант, спрашивает: «Ну как, надумали в училище? У нас высшее образование, обмундирование, хромовые сапоги, и очень нашей футбольной команде вратать нужен...» Уговорил. Училище так училище. Раз мы мюллеровцы, пошли!
Не столько экзамены запомнились, сколько мандатная комиссия. Но тут ко мне не подкопаешься: родители из рабочих, отец даже в Морозовской стачке участвовал. Сдали письменный по русскому, а на следующий день нам объявляют: «Экзамены переносятся, потому что команда выезжает в Тулу - играть с их училищем».
Так я стал вратарем сборной общекомандного военного училища. А командиром нашего учебного батальона был Вишневский. По рассказам, он стоял в гвардейской роте Его Императорского Величества Николая II сто первым! А рост у него был 205 см! Можешь себе представить ребятушек? Нет? Ладно. Однажды Вишневский меня вызвал и обрадовал: «Если мяч пропустишь, то сидеть тебе 5 суток на гарнизонной гауптвахте». Я подумал - шутит. После игры, где мне вкатили две «штуки», подходят два солдатика и тут же, на стадионе, забирают: «Мы повезем тебя на «губу». Приказ командира». А через четыре дня игра. Собрал физрук команду, оглядел всех: «А где вратарь?» - «Сидит». - «За что?» - «Пропускает».
Начальником училища был Мухин. Один из первых Героев Советского Союза, получивших это звание за Халхин-Гол. Ему обо мне доложили. Вызывает Вишневского: «Немедленно отменить приказ и выпустить курсанта! Вы думали, когда наказывали?» - «Раз уж я сказал, то слово сдерживаю».
Когда я впервые столкнулся с тяготами, то с благодарностью вспоминал комбата Вишневского. Вот где пригодились его марш-броски на 75 км с полной выкладкой!
Ну, о войне у нас разговор впереди, а сейчас я хотел бы продолжить спортивную тему. В Кургане, после госпиталя, меня комиссовали и дали вторую группу. Передо мной встала дилемма: жить на таблетках или спорт? Конечно, спорт! Я стал первым вратарем сборной команды Курганской области, выступавшей в первенстве страны. В 1947 году ездил в Москву на Спартакиаду, но уже как легкоатлет, чемпион области. Я бегал 100 м за 11 сек., прыгал в высоту (165 см), толкал ядро (11 м 60 см), метал диск за 40 м. Правда, диск приходилось бросать левой рукой, потому что на правой не было пальцев. А вообще- то мои любимые дистанции были длинные, особенно 10 км. Я стайер от рождения, а «сотку» бегал, чтобы выработать реакцию, быстроту, необходимую для вратаря.
Ты спрашиваешь, как я стоял в воротах с такой рукой? Ничего, приспособился. А чтобы соперники ни о чем не догадывались, я в правую перчатку набивал вату. Однажды приехали к нам играть челябинцы, им кто-то и шепни: «Бейте нашему ловиле в левый угол, у него вместо руки - культя». Перед игрой подошел их капитан Пчелин, протянул руку: «Здравствуй, вратарь! А что же ты левой здороваешься?» - «Правую для игры берегу» - «А мне сказали, что у тебя ее вообще нет».
Конечно, труднее всего было брать низовые мячи. Вверху я играл как Бог. Рост и прыгучесть позволяли мне парить надо всеми. Особенно любил, приземлившись, совершать кувырки-кульбиты. Из вратарей я лично знал Никанорова, Хомича, Яшина. Лев Иванович при встрече на динамовской конференции подарил мне фотографию с надписью: «Защитнику ворот Сибири - от Льва Яшина». Из местных вратарей нравился Ребяк, вратарь танкистов с Увала. Конечно, Киселев, мастер спорта. Он до войны играл в клубной команде московского «Торпедо», а доигрывал уже в Шадринске, куда их цех эвакуйровали в первые годы войны. Очень хорош Женя Рассказов, это вратарь нынешней «Сибири»: рационален, надежен, только чересчур порой нервничает.
И игры мои длились до 1959 года. Инфаркт. Потом второй... Мазурук предложил операцию. Снова дилемма: жить или доживать? Мне посоветовали съездить в Свердловск, к профессору Кулешову. Он меня любезно встретил, обследовал и сделал заключение: «Никакой операции! Жить будете, если станете бегать. Начните с малого, с пяти метров, и все увеличивайте, увеличивайте...»
Начал я убегать от инфаркта в центральном парке. Сперва пол круга, потом круг... Второй... Двадцатый. Втянулся настолько, что считал день потерянным, если не пробегу свои круги рая. И, пожалуйста, 20 лет спустя из Москвы получаю вот эту телеграмму: «Уважаемый Иван Иванович! Поздравляем победой финале кросса приз газеты «Правда» 1979 года. Время ваше 10000 метров пятой группе лучшее Союзе. Желаем спортивных успехов здоровья счастья Тяжельников Павлов».
Я вот с тобой сижу, по душам беседую, а мои собратья по футболу из «Трудовых резервов», из «Динамо», очень многие, уже ушли. Бросили спорт, разленились - и все. У меня шестеро детей, двое - от второго брака - ты видел. Внучка Таня замужем за Володей Найдановым, лучшим бомбардиром «Сибири», а теперь игроком нижегородского «Локомотива». Поэтому на футбол я хожу, как и прежде. А вот бегать стало тяжеловато. Что я тогда придумал? В нашем доме девять этажей, я пешком поутру обязательно поднимусь с первого этажа на верхний. И два раза в день обливаюсь холодной водой. Забыл, что такое простуда.
«Меня отпевали в церкви»
- Для меня война началась в 41-м году. В марте наше училище подняли по тревоге и отправили в г. Великий Устюг Вологодской области. Важно было разгрузить столицу. Сталин войну предчувствовал. Госэкзамены мы сдавали на новом месте. Я вытащил билет, а там - «Бой в населенном пункте». Мне дают «противника», указывают населенный пункт, куда я должен отправиться. Делаем все, как учили: врываемся в село, захватываем. Выходит тут старик, удивляется: «Смотри-ка, уже и сюда война дошла». Я ему: «Да нет же, дед, у нас учения, какая война?» Было 22 июня, по радио объявили, а мы ничего не знали.
Экзамены сдавали на макете. Меня, новоиспеченного лейтенанта, назначают зам. командира батальона. Был ноябрь 41-го, бои шли под Москвой. Эшелоном меня с солдатами отправляют на фронт. Все мое оружие - револьвер «наган» образца 1895 года. У солдат и того хуже. Все, говорят, в том числе и питание, получите на месте. Помню ночь, мороз. Солдаты в обмотках, голодные, злые. Останавливает нас американский «виллис». Выходят трое, один из них - в папахе, в барчатке - спрашивает: «Кто начальник команды?» - «Я, лейтенант Едренников» - «Куда направляетесь?» - «В населенный пункт под Солнечногорском» - «Вооружение?» - «Револьвер системы «наган», у солдат - саперные лопатки. Третьи сутки в пути. А вы кто будете?» - «Я Жуков» - «Вот такие Жуковы ездят, а мы голодные едем!»
Кого мы тогда знали? Буденного, Ворошилова, Щаденко... А кто такой Жуков - не ведали. Жуков нас успокоил, сказал, что недалеко стоит часть, вас там накормят и выдадут вооружение. Действительно, 18 км мы еще отшагали, прежде чем почуяли запах полевых кухонь.
...В январе 1943 года мой батальон находился возле Ладожского озера, в составе 128-й стрелковой дивизии, ставшей впоследствии знаменитой Псковской гвардейской.
12 января начался великий прорыв блокады Ленинграда. Бои предстояли смертельные, и на всякий случай я предупредил начальника штаба Карелина: «Как мы выйдем из этого боя, я не знаю. Если ты будешь жив, а меня убьют, то моим родителям не сообщай. Мать пожилая, сердечница, не перенесет, тем более, что и Витька, мой младший брат, тоже на фронте, и неизвестно, что с ним. А напиши ты нашей соседке, Гале Павловой, я с ней дружил до самого окончания школы».
Товарищ комбат, сказано-сделано. Все будет в ажуре. Но давайте думать не о смерти, а об операции.
12 февраля меня и «хватануло». Я находился на КП, когда получил сквозное пулевое ранение. Выскочил с пистолетом - и в воронку. Дважды снаряд сюда не попадает. Слышу по звуку - их «ишак», шестиствольный миномет, заработал: «фшик, фшик!» Я успел прикрыться, а руку-то с пистолетом оставил на бруствере. Взрыв! Очнулся. Делаю себе инвентаризацию: голова на месте, ноги целы, все остальное - тоже, одна рука есть, а где же другая!? Я снова потерял сознание. Меня нашли, отправили на подводе в близлежащий госпиталь. Проехали километра два, и прямое попадание в лошадь. Ездового насмерть, меня с санями забросило в кювет. Сзади за нами еще подводы ехали, солдаты и доложили Карелину: комбат погиб. Накрыло прямым попаданием.
Карелин дает команду: немедленно вернуться, комбата похоронить. Приезжают солдаты меня хоронить, смотрят, а у покойника снег на лице тает! «Давайте-ка отвезем его в госпиталь. Мало ли что...» Это уж мне"потом рассказали. Женщина-военврач спрашивает: «Кого привезли?» - «Командира нашего» - «Могила готова, давайте...» - «Подождите, а нам кажется, что он еще живой». - «Как живой?» Подошла, проверила: - Срочно в операционную!
...Я пришел в сознание уже по весне. Весь в гипсе. Справа - койка, слева - койка, на них казахи. Им велено: как только сосед очнется, подать знак. Вот они на своем языке и заговорили. Я же подумал: «Немцы! В плен попал!» Но вижу - заходят в палату трое в нашей форме. Слава Богу! Спрашивают меня, а я не могу говорить - контузия. Дней через пять отошел, сестра интересуется: «А у вас родители есть?» - «Есть. Напиши им, пожалуйста. Видишь, мне не справиться...»
А тем временем Галя Павлова, девушка, что жила в одном дворе с нами, получает весточку от Карелина. Что я погиб смертью храбрых, захоронен там-то... Галя бежит к моим сестрам, Насте и Маше: «Ваню убили!» Маша, моя крестная, пошла подготавливать мать. Отец сидел рядом, слушал, а потом и говорит: «Что ты все крутишь? Чует мое сердце - Ваня погиб». На другой день мать пошла в церковь. И меня, как положено, отпели.
Через месяц они получают письмо из госпиталя. «Дорогие мама, лапа, Настя и крестная! Я в тяжелом состоянии, но я жив...» Мама читает и плачет: «Настя, это не Ванькина рука. Тут что-то не так. Езжай в этот госпиталь, разберись».
Апрель, окна настежь, теплынь. Открывается дверь - Настя! Сестрица родная!
Так для меня закончилась война. Из эвакогоспиталя N 1864 меня перевели в Курган. Когда мать узнала об этом, написала мне: «Иван, за что тебя туда сослали?» А я живу в этой «ссылке» уже более полувека, радуюсь солнцу, детям и Наташе.
Что стало с Виктором? Мой младший любимый брат погиб под Берлином 29 апреля 1945 года.
Валерий ПАНИКОВСКИЙ
- Спорт
- История спорта в Курганской области
- 70 лет Великой победы!
- Ах, сколько окон она прорубила!
- Курганскому феномену - 90!
- Имени Кремлевых (Гераклы зауральского спорта)
- Георгий Спирёв: - остаться живым…
- Гвардеец Николая II посадил вратаря под арест
- Маршал Зауральского спорта
- Охотничьи Байки Михаила Винка
- А голуби все так же летают в синеве
- О спортивной работе в Зауралье в годы Великой Отечественной войны
- Белые призраки
- 70 лет Великой победы!
- История спорта в Курганской области
