А голуби все так же летают в синеве
Взгляните на эту фотографию. Слева направо - Дима, Афоня и Жора. Не удивляйтесь! Во все времена болельщики называли своих любимцев ласково, по имени или по прозвищу, независимо от их возраста или
степеней славы. Так входили в легенды и в историю Лева Яшин, Бобер, Эдик Стрельцов...
Жить с именем-отчеством даже за стенами кабинетов - это удел номенклатуры. А здесь, на снимке, сидят Дима Соколов, Афоня Иванов, Жора Комарский - закадычные друзья-товарищи, гордость зауральского спорта.
Такие великие - и такие разные. Общительный Соколов, разговорчивый Иванов и лишь скромно улыбающийся Комарский. Нюхающий табачок Дмитрий Петрович, балующийся Афанасий Федорович и вовсе не признающий курева Георгий Николаевич. На фоне Афони и бравого Димы Жора как бы всегда в тени. Но почему-то друзья все время к нему обращаются, ждут его слова; уважают, значит. А если Комарский встанет во весь свой немалый рост, да распрямится, да пройдется по-прежнему упругим шагом матерого стипльчезиста, то поневоле внутренне ахнешь: «Господи, ему же самый раз на дорожку, в компанию к Георгию Победоносцу - деду Косых!»
Давно я собирался побывать в доме Георгия Николаевича, наслушавшись восторгов об его вечном увлечении - голубях. Мой час настал, и вот я у калитки старого дома с приветливой табличкой «Злая собака». Заглядываю в окошечко на воротах - во дворе сам Комарский копается в «Жигуленке». Стучу - ноль внимания. Ни от хозяина, ни от злой собаки. Начинаю долбиться с чувством нарастающего нетерпения. Наконец, дверь отпирается, и передо мной возникает удивленное лицо Жоры с ершиком седых волос и чуть оттопыренными ушами.
- Здравствуйте, Георгий Николаевич! Может, впустите?
Он узнает меня, смущенно улыбается, торопливо отворяет калитку. По двору суетятся, носятся куры, ведомые гвардейским, со шпорами и красным кивером, красавцем- петухом. Из-за сетки дружелюбно выглядывает «злая собака» Тайба. А над овчаркой разместилась голубятня с ее более чем тридцатью квартирантами. Вот они, малые дети Георгия Николаевича, его утеха и радость с самых детских лет. Не сизари, не вяхири, не клинтухи, он и сам точно не может определить породу своих питомцев («то ли бакинская, то ли ташкентская»). Он не состоит членом клуба голубеводов, не имеет от их разведения никакой корысти, ничего, кроме любви и хлопот.
А они действительно хороши, пестрые и белые голуби Комарского! Они сидят, воркуют, поглядывают по сторонам. «Вот эта самочка нынче овдовела, тоскует - кобчик милого унес, буду ей подбирать нового друга». Но особенно замечательны голуби, летающие над Мало-Чаусово в безоблачном солнечном небе. Куда там до них опустившимся, настырным птицам - голубям несизокрылым, рожденным ползать по тротуарам, а не стремиться вверх, к своим сородичам.
Однако хозяин уже покашливает, намекая вежливо гостю, что не пора ли в дом зайти, поговорить по душам, не каждый же день на улице С. Грицевца объявляется журналист. Располагаемся в комнате, где на спинке стула висит начатая мережа: Георгий Николаевич вяжет сети, ловит летом рыбу – еще одна пламенная страсть Комарского.
- Вы в этом доме давно живете? - начинаю я долгий разговор, из которого для читателя выберу только ответы моего героя, объединенные в один рассказ, где будут переплетены события многих лет славной жизни Комарского с некоторыми упущениями в области хронологии, простительными для памяти 71-летнего человека...
Говорит сам Георгий Николаевич:
- Я местный, родился в Мало-Чаусово вот в этом доме 11 февраля 1924 года. Дом достался от деда, мне по наследству - от отца. Семья у нас была большая, одних детей - восемь: три брата и пять сестер. Из братьев жив самый старший, Петр Николаевич, ему уже под 90. Но еще держится. Возил его нынче на капитальный ремонт в госпиталь, подлечили.
Отец наш, Николай Семенович, был первым председателем колхоза «Сибиряк». Когда колхоз прикрыли, ушел на мясокомбинат забойщиком. Мы росли дружно, играли во все игры - и в мяч, и в бабхи, и в городки, гоняли голубей. Но детство закончилось после шестого класса. Отец старый, семья большая, надо было помогать. Пошел я на кожевенный завод к Петру. Он там мастером работал, а меня приняли строгалем. Это не с деревом связано, а с кожей, которую нужно было подготовить так, чтобы шевро получилось. Потом кожа шла на «Быстроход» - была такая обувная фабрика в Кургане.
Началась война. Петра взяли сразу же, меня призвали в 1942 году, в пограничные войска на Дальнем Востоке. Учился у капитана Карацупы работать с розыскной собакой. Да-да, у того самого Никиты Федоровича Карацупы, который стал впоследствии Героем Советского Союза и умер совсем недавно. Вот там, на границе, и начал я бегать кроссы, да такие, что поначалу в глазах темно было, а гимнастерка твердела от пота.
После учебы нас с собакой Ральфом отправили на запад. До города Владимир-Волынского добирались недели полторы, пешком, от местечка под Брестом. Это был уже 44-й год. Мы пришли на Западный Буг, где по ту сторону реки начиналась Польша, охраняли границу, ликвидировали остатки бандеровцев. Ральф был со мной до последа, когда в 1949 году я демобилизовался и вернулся в Курган.
Надо сказать, что в городе я уже был известен как спортсмен. А получилось интересно. Приехал я в Курган в отпуск. Гляжу, идут мужики, меряют дорогу в сторону аэропорта. Оказывается, готовится городской кросс. Я спросил: «Сколько?» - «Восемь километров. Хочешь пробежать?» Это Юра Стерлинг мне предложил. «А что, можно попробовать, дело знакомое».
Сначала меня не хотели включать - не было медицинской справки. Женщина из «Трудовых резервов», Валя Астраханцева, мне и шепни: «Давайте, я вас за нашу команду включу?» А мне без разницы, за кого бежать. Одел тапочки - побежал. Сначала сделали круг по стадиону «Динамо», выбежали за ворота и вперед, на аэропорт. Ребят я не знал, приглядывался. Федор Бакланов, Петя Фомичев - это я уж потом с ними познакомился. Добежали до стадиона, я себе и говорю: «Жора, пора!» Обогнал всех - и айда. На машине едут рядом, слышу: «Молодой, горячий, пусть порезвится - выдохнется».
А я бегу себе, темп не сбавляю. От аэропорта повернул назад, успокоился: погоня далеко отстала. На стадионе кричат: «Бакланов впереди!» А когда я показался, все удивились: «Кто такой, откуда?» Но никаких грамот и наград за ту свою первую в Кургане победу я так и не получил, потому что бежал, как говорится, вне конкурса и на награждение не пошел. Потом еще раз выиграл кросс в городском саду, после чего меня заприметил председатель «Спартака» Валерий Сергеевич Жданов и пригласил к себе работать. Это когда я уже насовсем приехал в Курган с границы.
Первый мой большой старт был в Ростове, куда мы выезжали командой на первенство Российского «Спартака». Я там выиграл 3 и 10 км. Взяли за сборную Росспартака. Только при этом переквалифицировали из стайера в стипльчезиста, т. е. для «Спартака» нужен был человек, который бы давал обществу очки на дистанции 3000 м с препятствиями. В Кургане условий для стипль-чеза не было, так мы выезжали в лес, строили барьеры - и бегали. Скорость у меня была не очень, но за счет техники преодоления барьеров, ямы с водой я успешно конкурировал с соперниками.
И в Ленинграде, в 1951 году, я выполнил норматив мастера спорта СССР, заняв с результатом 9 мин. 10 сек. четвертое место. В эти же годы я стал сначала серебряным призером, а потом и чемпионом всей России, обогнав таких известных мастеров стипль-чеза, как Толстопятое, Власенко... Приходилось встречаться на узенькой дорожке и с великими бегунами Куцем, Болотниковым. Конечно, проигрывал, но у Петра Григорьевича в г. Ужгороде, в финале ЦС ДСО «Спартак» по кроссу я должен был выиграть. Но... постеснялся.
Бежали 8 километров по сильно пересеченной местности. Я к таким поворотам да подъемам еще с войны приучен. На самом финише, когда я лидировал, вдруг сомнения одолели: «Как это так - победить самого Болотникова, олимпийского чемпиона? Ведь все равно не поверят...» И пропустил Петра вперед. Так он, когда гостил у меня во время приезда своего в Курган, все удивлялся: «Как же ты, Жора, тогда не выиграл?»
Пока я бегал, соперников в области не было. Потом уж появились Штода, Абабков, Такунцев... Завидую нынешним: у нас не было тренеров таких, как сейчас, - опытных, грамотных, увлеченных. Травмы, слава Богу, меня миловали. Спорту, «Спартаку» я благодарен за свои лучшие годы. Жизнь у нас с Александрой Васильевной сейчас нормальная, спокойная. Хотя хозяйство крестьянское не дает лишний раз передохнуть. После наводнения огород зарос метровой травой, приходится заново все перекапывать. Когда очень притомлюсь, то или на рыбалку съезжу, или к Афоне на дачу в Лесники. Уж больно у него цветы там красивые...
Георгий Николаевич закончил свой рассказ, а я представил себе завтрашнюю картину, как на стадионе КЗКТ проходит награждение призеров Мемориала Ю. Гребенщикова, и судья-информатор торжественно объявляет: «Приз вручает первый мастер спорта нашей области среди легкоатлетов Георгий Николаевич Комарский!» И все аплодируют, и все приветствуют человека со смущенной улыбкой и короткой седой прической.
Валерий ПАНИКОВСКИЙ
